Гарри услышал как-то семейную легенду, что его отец, дед и
даже прадед в день своего совершеннолетия ходили по воде. Он
взял лодку, отплыл подальше, и попытался идти "по морю, аки
посуху". И, разумеется, чуть не утонул... - Видишь ли,
Гарри, - сказала Гермиона, когда он вернулся в Хогвартс, -
дело в том, что твои папа и дед родились в январе, а ты - в
июле.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
В кабинете с потрескавшейся мебелью из красного дерева, безнадежно устаревшей мебелью, словно выполненной самим Томасом Чиппендейлом, находилось двое юношей. Они сидели по разные стороны секретера, один чинно, на стуле с высокой узорной спинкой, другой — прямо на подоконнике. Оба были заняты. Тот, что сидел на подоконнике — распечатывал письмо, пришедшее на имя тети, у которой гостил вот уже второй месяц. А тот, что в углу за секретером, занимался кратким конспектированием пухлой книги с обтрепанным переплетом. Иногда он задумывался, кусал кончик пера и принимался рисовать на полях пергамента треугольники и круги.
— Ха! — возглас друга с подоконника заставил его отложить перо и поднять голову.
— Интересное письмо? — тон говорил о простой любезности, однако блеск глаз о другом: молодому человеку, откинувшемуся на спинку стула, было безумно интересно узнать, что это за письмо и из-за чего такая бурная реакция.
Юноша с письмом поднял голову и лукаво улыбнулся:
— Ты утверждаешь, Ал, что сказки Барда Бидля — памятник тем временам, от которых остался лишь десяток скупых строк в истории, да и то в пересказе пришедших на остров римлян...
Ал не дождался конца фразы и перебил, так как для него точность была превыше любопытства:
— Точная датировка невозможна, Гел, погрешность расхождения — века, но я полагаю, что это сказки, дошедшие до нас с доисторических времен. Бытовавшие еще до нашествия войск Цезаря. Возможно, даже до прихода кельтов.
— Хорошо-хорошо, не буду спорить, Ал. Просто удивительно, что ты веришь в эти сказки.
— В сказки барда? — удивился Ал и поправил очки.
— Нет, в то, что они были написаны тогда, в твои доисторические времена.
— А разве это не всем известный факт?
— Скорее, общее заблуждение, Ал. Я вот от имени тети написал в Национальную библиотеку и выяснил, что первое издание было выпущено в восемнадцатом веке. Восемнадцатом! — Геллерт потряс письмом. — Тебя никогда не удивляло, что сказки написаны почти современным языком, в отличие от вашего магла–подражателя, этого копьеносца, как же его, черт...
— Шекспира?
— Да-да, его самого. Не удивляло?
Ал отбросил перо.
— Нет, — весело ответил он, снимая очки-полумесяцы, — не удивляло.
— Никогда? — поразился Гел.
— Никогда, — улыбаясь, ответил Ал.
— Что не так? Отчего ты веселишься, Ал? Ты смотришь на меня так, будто я говорю глупости.
— Отчасти да, Гел. Книга действительно была издана в восемнадцатом веке. И если ты дочитаешь письмо до конца, а я уверен, что Национальная не могла упустить этот факт, то узнаешь, что нашел сказки Бидля Лоренс Слокенберк — малоизвестный, но оттого не менее яркий представитель своего времени. Естественно, что он отредактировал их перед изданием.
— Действительно, — Гел вернулся к письму и дочитал до конца. — Но ведь рукопись никто не видел!
— Никто, — согласился Ал. — Вполне возможно, что ее и не было, а сказки передавались из уст в уста. Я бы даже предпочел, чтобы рукописи не было. Ведь только в этом случае есть реальный шанс...
— Что это не просто сказки! — закончил за него Гел не без азарта.
Ал наклонил голову в знак согласия и добавил:
— Народная молва меняет историю, выдумывает мифы, но что может быть достовернее их? Мифы достовернее субъективного восприятия действительности. Передавая информацию и искажая ее, «передатчики» сами не могут объяснить, откуда берутся их фантазии. И маглы, а также, к сожалению, ограниченные маги считают эти искажения ложью, недостойной серьезного изучения.
— Этому мнению способствуют сумасшедшие, которые верят в Поиск. Глядя на их неадекватность, нормальные маги кривятся, считая Поиск баловством и ерундой, — возразил Гел. — Но я рад, что никто кроме нас не воспринимает эти сказки всерьез. Другое дело, что этот ваш Слокенберк мог попросту выдумать все от начала до конца.
— Если бы оно было так, дорогой Геллерт, то его сказки не были бы так популярны в свое время. Ведь публика восприняла их как то, что знала с детства.
— У публики короткая память.
— Зато чистое сердце. Оно обмануть не может, Гел.
— Если ты так считаешь, — Геллерт скривился в усмешке.
Ал слегка покраснел, но возразил:
— Даже если рассматривать безумную гипотезу, что бард Бидл — это сам Слокенберк, то он выполнил запрос общества, который толком никто тогда не осознавал. Как гениальный поэт, нашедший дорогу к сердцам, он интуитивно нащупал правду, независимо от того, верил ли в нее сам.
— С тобой трудно спорить. Ты, Ал, из тех людей, кто всегда прав. Невыносимых людей.
— Это комплимент?
— Не обольщайся. Всего лишь повод для новой дуэли.
— Я к твоим услугам, — Ал поднялся и изящно поклонился.
В тот самый момент, когда оба достали волшебные палочки, дверь отворилась и на пороге комнаты появилась женщина средних лет. Она была еще хороша собой, хотя вступила в пору осени, но ее прямая осанка, умные живые глаза и насмешливый рот говорили скорее о путанице с временами года и наступившей после лета весне. Ее можно было бы назвать слегка высокомерной, как любую состоявшуюся даму, имеющую вес в обществе. Однако среди знакомых она слыла весьма приветливым и простым в обхождении человеком. Поэтому никого не удивило, что она безо всякого соблюдения этикета весьма задорно воскликнула:
— Геллерт, Альбус, надеюсь, со своими нелепыми выяснениями, кто же из вас более искусный маг, вы не пропустите чай с кексами!
— Что вы, тетушка, — отозвался Гел, — ваш чай важнее. К тому же вопрос уже выяснен — самый искусный маг, конечно, я!
— Только на словах, — бойко отозвалась тетушка.
— Нет, — кланяясь другу, скорчил рожицу Гел, — на словах пока ловчее Альбус.
— Я надеюсь, Батильда, — мигом нашелся Ал, — что ваш племянник когда-нибудь совпадет в реальности с тем, что он о себе имеет честь думать.
Глаза Гела вспыхнули. А Ал как никогда казался обманчиво спокойным.
— Expelliarmus! — ловко вставила латинское словечко в возникшую паузу Батильда, и две палочки скользнули к ней в руку. — Молодые люди, прошу в гостиную пить чай, пока вы мне не разнесли кабинет к Моргане. Это мебель еще моего деда...
— И ее давно пора на свалку, тетя. Давно пора заменить все этим самым… модерном.
— Брр, этой вычурной магловской безвкусицей? Отказаться от традиций старой доброй Англии?
— Я в вашей старой Англии не могу сосредоточиться на занятиях, только и вспоминаю литературу того времени. Весьма фривольную, тетушка.
— Вот и отлично, занимайся на свежем воздухе, погода располагает. Солнечные ванны полезны для здоровья.
— В наши годы можно не думать о здоровье, тетушка, — тут сверкнули уже глаза Батильды, и Гел поспешно добавил: — В ваши тоже, а значит, эти уговоры — не что иное, как боязнь, что мы разнесем ваш кабинет.
— Да, Геллерт, на свежем воздухе разнести кабинет тебе будет несколько затруднительно. Вот если получится, тогда я сменю обстановку.
— Сожалею, что мы вам мешаем, Батильда, — нахмурился Ал.
— О, мой дорогой, что за ерунда. Просто порой от ваших споров у меня гаснут все свечи, да и пасьянс, который уже почти сложился, разлетается так, что некоторые карты нахожу с трудом и лишь на следующий день.
— Хорошо, тетя, — смирился Гел, — спорить мы будем только на улице.
— Вот и отлично. Кстати, о чем были дебаты на этот раз?
— О взаимосвязи бытия с сознанием и умственной деятельностью человека.
— Понятно, о нереальном и недоказуемом.
— Никто не верил и в Трою, пока один мечтатель не нашел ее, — тихо произнес Ал, за что получил от Гела весьма красноречивый взгляд.
— Хорошо, — снисходительно произнесла Батильда, — на основе какого материала вы строите свои гипотезы?
— На основе сказок Бидля.
— Хм, мои дорогие, но ведь это просто сказки. Все эти истории придуманы, чтобы воспитать мораль и добро, что еще в них может быть такое, из-за чего нужно так горячиться?
— Мы рассуждали о Лоренсе Слокенберке. Мог ли он просто собрать воедино все сказки, которые устно пересказывались и приписывались барду Бидлю? Или сам их сочинил?
— О, куда зашла дерзкая юность. Я тоже в свое время отрицала многие авторитеты, но отрицать авторство барда Бидля и приписывать его фантазии Лоренсу Слокенберку? Этому скучному ученому червю, не способному на полет фантазии? Вот у кого фантазии через край, так это у вас… Вперед, молодые люди, питать мозг сладким. Кстати, этот ваш арифмант сладкого не любил. Делайте выводы.
Ал и Гел вынужденно покорились. Хотя кексы тетушки Батильды и впрямь того стоили.
А пухлая книга так и осталась лежать на секретере — правда, почему-то раскрывшись на второй странице, где красовался портрет ученого червя Слокенберка. И никто не заметил, что мистер скучный арифмант почесал нос и усмехнулся.
