1704.
М.Спивак перевела Severus Snape как Злодеус Злей.
"Росмен" - как Северус Снегг.
И НИКОГО ИЗ НИХ НЕ ДОДУМАЛСЯ ДО ВАРИАНТА СЕВЕРУС ЦАП!!! (англ. to snap - хватать, ломать, огрызаться, произноситься идентично "снейп")
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Здравствуй.
С этого все началось, правда? После очередного нападения Воландеморта я и несколько моих парней из отряда авроров попали на больничную койку. Ты не навещал меня в отличие от остальных, не присылал писем и букетов, но, когда я оправился и пришел на очередное собрание ордена, ты встретил меня не холодным кивком и уже традиционным «мистер Поттер», а полным неимоверного облегчения «здравствуй».
Вот и снова здравствуй, моя странная, нелепая, безумная и неистовая Страсть.
Скажи, что я делаю не так? Ответь, почему, стоит мне захотеть кого-то, как в тот же миг я обреченно понимаю, что никогда не получу желаемого, как бы ни старался? Или наоборот, если кто-то хочет меня, то это обязательно будет человек, который мне, как минимум, неинтересен… Отчего так?
Ты не хотел быть мне другом или любовником, ты просто меня любил. Я не мог понять, как такое возможно. Как можно бороться за чужую жизнь, но при этом не желать ею распоряжаться? Как можно не хотеть нравиться человеку, который тебе дорог? Как можно сторониться, всячески избегать того, о ком думаешь и заботишься непрестанно?
Может быть этот вопросы не к тебе… И ты скажешь: сходи к своей Судьбе и спроси у нее. Но Судьба не ответит мне, да и не так близки мы с ней, чтоб задавать подобные вопросы…
А ты молчишь, и твое молчание особенно тяжело, потому что я знаю, что никто никогда не сможет любить так, как ты - до последнего вздоха. Ты есть, ты просто есть всегда. Умирают люди близкие и чужие, но ты величина постоянная. Мне всегда нужно было что-то неизменное. Ты дал мне то, что никто не давал до тебя. Ты обещал не уходить, пока я тебя не отпущу. Тебе суждено жить вечно, потому что этого никогда не произойдет, и потому что я не могу уйти вторым… И остаться в мире, где нет тебя, я тоже не могу.
А потому… только к тебе, Страсть, мой крик, моя боль, моя сладость мучения.
Потом снова возникает Он. В темноте, при свете, в тумане или в дожде… А может быть, на пляже жарким летним днем… Он возникает.
Неуловимо, неслышно и необъяснимо дергает он за какую-то тоненькую ниточку внутри меня… И с этого момента я принадлежу Ему. Безраздельно. Все мои ночи и дни, все вечера и рассветы, все это посвящено Ему. Он снится мне тогда, когда мне удается заставить отдохнуть отяжелевшую от дум о Нем голову… Я ищу его в толпе бегущих куда-то людей каждую секунду.
…Вот мелькнула его спина!..
…Вот пробежала непослушная завитушка на Его голове!..
…Его голос прозвучал совсем близко от меня!..
…Его запах коснулся меня только что!..
И так будет каждый день…
До тех пор, пока я не забуду его, я перестану твердить о нем друзьям, потому что, наконец, смогу разговаривать о чем-то другом… Я перестану надоедать им смертельно своими воспоминаниями малейших его черт, и они не скажут: "Слушай, а не пошел бы ты со своим …! ", и назовут его имя.
И я в который раз вспомню твои глаза. Они, я это точно знаю, будут передо мной каждую секунду моего бытия. Мое сердце будет нелепо сжиматься и нервно стучать и покалывать. Я не пойду к колдомедику, потому что знаю - эта болезнь неизлечима, пока ты во мне. Я буду курить, молчать, читать и смотреть на звезды. Я буду плакать ночами в магловских барах, где никто не знает меня. Я буду пить виски с людьми, которые равнодушны ко мне, потому что только они способны заставить меня кричать. Я буду кричать о тебе, я буду бить стекла и зеркала, я буду проклинать Судьбу и выдергивать из своей души те же вопросы: "Почему?", "За что?".
Потом придет день. Или ночь. Когда я пойму, что ты пока способен задеть во мне только одну струнку, струнку желания… и разочаруюсь…
Или по другому… Я пойму, что ты никогда не решишься рискнуть правом просто быть со мной ради секса… и тогда я постепенно остыну, задавив в себе желание. Медленно и неотвратимо превращаясь в существо без чувств, мыслей, страстей.
Все это так. Но…
Почему же, о, моя нелепая Страсть, я снова поддаюсь тебе? Почему не учусь на своих ошибках? Почему вновь стремлюсь испытать эту сладостную боль тоски и безысходности?
Война. Только на войне можно писать такие глупые строки. Хорошо, что дом Блеков почти пуст и никто не заглянет через плечо. Полночь. Надо заканчивать. Ставить точку, а потом, выйдя на улицу и закуривая сигаретку, поджечь этот листок, чтобы сгорела моя боль… в который раз…только…
…Черноволосый мужчина напротив меня что-то увлеченно пишет в блокноте. Иногда он странно хмурился, а его рот изгибался в такой нечеловеческой тоске, что даже мне, прожженному и все повидавшему, становилось страшно. Наконец он закончил писать и с силой воткнул перо в бумагу, ставя точку. Поднял глаза, словно оглядываясь, не видел ли кто, и…
Посмотрел на меня.
Черные… черные… черные глаза… С длинными бархатными ресницами…
Сумасшедшие, больные, мудрые глаза.
Он для меня…
Создан для меня.
Но как же страшно его потерять…
Как страшно неосторожным движением спугнуть глубину этих глаз…
Вызвать в них Страсть…
Когда кончится война… - читаю я обещанье, которое никогда не будет произнесено вслух и отвечаю с такой же отчаянной надеждой во взоре.
Да Северус, когда война кончится….
