Главный целитель Мунго спрашивает у одной из целительниц:
-Ну, как там Локхарт? Идёт на поправку?
-Я бы не сказала. Видите ли, когда жена приносит ему завтрак, он бьёт её ложкой по голове, а потом целует яйцо всмятку.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Каюсь, изменила немного действие "магглоотталкивающего" заклятья. И даже не немного. В каноне оно действует совсем не так. Mea culpa, mea maxima culpa.
Сегодня первый погожий день за черт знает сколько времени. «Погожий» - это я от Северуса нахватался, Тед бы, например, сказал «клевый» или «суперский». Я как-то незаметно для себя объединяю их лексику, и Гермиона, когда мы разговариваем, то смеется, то смотрит на меня с видом санитара в дурдоме.
Ладно, без разницы. Погода отличная, и я надеюсь, что она, такая изменчивая, истинно-английская, на этот раз не подведет. Приятно ощущать, как лучики прямо просачиваются тебе под кожу, заражая хорошим настроением, долгожданным теплом – весной, короче. Все распускается, от птичьих голосов понемногу глохнешь, воздух наполнен свежестью, и до жути хочется пробежаться, подпрыгивая и размахивая руками, по мощеной булыжником улице. Но это – Косой переулок, и я чувствую себя здесь уникальным экспонатом. Оживший скелет тиранозавра из Музея естественной истории: «А сейчас, дети, динозаврик подойдет к вам, только не делайте резких движений, не суйте руки за заграждение, он очень опасный хищник. Что вы, мисс, он сам не нападет. Видите, рядом с ним охранник?» Роль охранника привычно исполняет Снейп.
- Прекрати ко мне прижиматься, Поттер! – очень выразительное шипение.
Нет, мы не держимся за руки. Он бы скорее убил меня, чем позволил такое на людях. Но я вышагиваю рядом, задевая время от времени краешек его рукава. Разумеется, сканирующих взглядов от этого меньше не становится, и возникает смутное желание все-таки ухватить Северуса за рубашку, как малыш хватается за мамину юбку, и шмыгнуть ему за спину. В рубашке он сегодня из-за жары, к тому же мы договорились погулять по обычному, немагическому Лондону. Но только после покупки сушеных гадостей для очередного зелья на заказ. Как говорится, я тебя, Поттер, выгуливаю, а ты не мешай таскать домой вонючие «ингредиенты».
- Постой рядом с аптекой, я быстро.
- Эй! Я не буду стоять здесь один, на меня все пялятся!
- А я не буду снова терпеть твое выражение лица при виде внутренностей бякоклешней.
Вот, видимо, в этот момент лицо у меня становится именно такое, потому что Северус удовлетворенно хмыкает и заходит в аптеку. Я остаюсь стоять снаружи, похожий на собаку, привязанную к столбу у магазина. Рассматривать прохожих невыносимо, так что сую руки в карманы и смотрю вниз, на свои разношенные кроссовки. Может, повезет, и меня никто не узнает, если шрама не будет видно?
- Гарри!
Черта с два. Ну и кто этот обладатель счастливого голоса? Ох, надо же...
- Невилл!
С седьмого курса он сильно изменился, и теперь выглядит гораздо солиднее – как-никак, хогвартсовский профессор.
- Полгода уже не виделись! Ты чего здесь стоишь совсем один? – он тоже одет в маггловскую одежду, причем рубашка белоснежная, а брюки на коленях запачканы землей.
- Я… как бы не совсем один. Вернее, совсем не один, я Северуса жду.
Солидность словно ветром сдувает: Невилл боязливо отступает от двери аптеки на полшага. От всплывшей из школьных времен сцены – Невилл возле кабинета зельеварения - меня неудержимо тянет заржать. Из вежливости стискиваю зубы, и вырывается только придушенный хрюк.
- Прости, Невилл. Неужели до сих пор так страшно?
Он виновато улыбается:
- Условные рефлексы. Наверное, теперь до смерти останутся. Ладно, проехали, лучше расскажи, как у тебя жизнь.
- Отлично. Превосходно.
- Серьезно? – я киваю. - Я слышал про Андромеду от бабушки.
- Да, она умерла зимой, так что Тедди теперь живет с нами. Его на выходные забрали Билл с Флер. Их Виктория – лучшая подруга Теда.
- Гермиона говорила, ты работу нашел? В совладельцах у Джорджа теперь?
- Ага. Он давно порывался отдать мне часть магазина. Тем более что с моими тратами наследство испарится лет за десять, ведь не можем мы всю оставшуюся жизнь надеяться на старых леди, заказывающих успокоительное.
За спиной раздается шум, и мы синхронно оглядываемся на дверь – нет, Северус еще не вышел.
- А с ним нормально живете? – Невилл дергает подбородком в сторону аптеки и краснеет. Вообще-то, за четыре года пора привыкнуть.
- Абсолютно, - каюсь, не могу отказать себе в маленьком удовольствии, поэтому говорю: - Заходи как-нибудь на ужин, поболтаем.
Щеки Невилла из красных превращаются в белые.
- Э-э, спасибо, конечно, Гарри, но…
- Да расслабься, я шучу.
Он с неподдельным облегчением выдыхает.
- Кстати, а ты откуда здесь взялся? Еще же вроде не каникулы? – и правда, у меня совсем вылетело из головы. – Или господа преподаватели тоже прогуливают занятия?
- В Ботаническом саду в оранжереях заболели водяные лилии, - объясняет Невилл, демонстрируя мешочек с зеленоватой пыльцой. – Вот, покупал лекарство. Я у них что-то вроде скорой помощи при особо тяжелых случаях.
- И никто не догадывается, что помощь магическая?
- Кроме директора, он сквиб. У них связи с Хогвартсом, раньше им помогала Спраут, так что…
Веселые люди в Лондоне, я смотрю. Куда ни плюнь, везде волшебники, скоро можно будет на улице спокойно размахивать палочкой.
Провожаю глазами застенчиво улыбающуюся мне девушку с крохотной дочерью. Малышка уплетает разноцветное мороженое, и всякие там герои непонятно какой войны волнуют ее мало.
- Люблю детей.
- Да? – Невилл смотрит в том же направлении. – А я вот уже не очень. Бедные наши преподаватели, как у них только получалось вести сдвоенные уроки у Слизерина и Гриффиндора и не вешаться после этого.
- Зато детям нет дела до знаменитых ветеранов. Ешь себе мороженое, радуйся весне…
Невилл понимающе усмехается:
- Слава – это еще не всё? – вместе ржем, как городские сумасшедшие, но на аптечную дверь косимся с опаской. А то еще услышит.
- Про меня забудут когда-нибудь, - я, собственно, сам в этом не уверен, однако надежда теплится.
- Лет эдак через тысячу. Потому что тогда помнить будут не Гарри Поттера, а божество света и солнца, отмеченное шрамом как предвестием великих дел. Имя тебе соответствующее придумают.
Кто бы мог подумать, что Невилл выучится язвить!
- Тебя работа твоя испортила окончательно, - за такое высказывание на меня бросают осуждающий преподавательский взгляд. – Не прожигай глазами, не получится. Что, ученики ни разу не просили рассказать о твоем подвиге? «И рука героя, несущая меч, не дрогнула, когда злобный аспид, издавая дьявольское шипение…»
От дружеского толчка в бок я мгновенно затыкаюсь, не хватало только сломанных ребер. Не все же после школы набрали вес и мышечную массу, некоторые так и остались худыми, мелкими (но зато жилистыми и ловкими, хоть что-то радует) и лохматыми.
- Знаешь, Гарри, лучше б ты романы писал. «Как я победил Темного Лорда, и другие истории». И хорошо бы, если правдиво, а то на перемене гриффиндорцы с пятого курса как-то изобразили в коридоре первоклашкам, какой длины была Нагайни. Я бы ее с такими размерами неделю мечом тыкал, как сосиску вилкой.
- Ну, видишь, о тебе уже мифы складывают.
Невилл театрально вздыхает и вдруг серьезнеет:
- Кроме шуток. На Пасху виделся с Роном и Гермионой. Дочь у них чудесная, Рози, кажется?
- По-моему. Кстати, Гермиона сказала, на одном они не остановятся, минимум три.
- Гарри, а ты…ты не жалеешь? – он пытливо смотрит мне в глаза.
- О чем?
- Семья, дети…
- Ни капельки, - отвечаю я с чистой совестью, невольно передернувшись. Мерлин, мне одного ребенка за глаза хватает, что бы я стал делать, положим, с тремя? Или с пятью?! – Из меня отец как из Биннса комик.
У Невилла снова улыбка до ушей:
- Мне Ба рассказывала. Говорит, ты совсем избаловал Теда, покупаешь ему все, что ни попросит, хочешь устроить в дорогущую частную маггловскую школу.
Я обреченно киваю. Всё правда. Я, между прочим, серьезно начинаю опасаться, что выращу второго Драко Малфоя или кого похуже. Любая просьба, даже пустяковая, и я готов выполнить ее сию секунду. Слишком хорошо помню свои детские мечты во время проживания у Дурслей, поэтому большие жалобные глаза действуют на меня в ста случаях из ста. Как раз вспомнился один, свеженький:
- Представляешь, он на Пасху приехал, попросил морскую свинку. Я вечером принес, выбрал самую пушистую, а они с Северусом ее положили на диван и начали так, знаешь, пристально смотреть, переговариваться о чем-то шепотом. У меня аж волосы дыбом встали. Жалко, пойдет теперь на компоненты к какой-нибудь отраве…
- Не бойся, Поттер, жива останется твоя свинка, - шелестит мягкий голос, и на мое плечо ложится прохладная ладонь. Он почти всегда передвигается бесшумно.
- Мистер Снейп, я оставил преподавание, - Северус делает эффектную паузу и прибавляет чуть презрительно: - профессор Лонгботтом.
Решив не затягивать процедуру приветствия, Невилл бормочет что-то вроде «очень рад, ну я пошел, до встречи», и мое «Счастливо, Невилл!» летит уже ему в спину. Я укоризненно смотрю на довольного Северуса.
- Это было обязательно?
- Нет. Зато приятно.
Логика совершенно снейповская, но осуждать его нет сил, особенно когда он выглядит таким спокойным, находящимся в гармонии с окружающим миром. То ли бякоклешни попались сегодняшние, то ли в аптеке сезон скидок.
- Заказал свои ингредиенты?
- Завтра привезут.
- Теперь можем идти?
- Если ты решил, куда именно.
Я обдумывал всю неделю, подыскивал интересные места, которые никогда не видел – благо, это почти весь Лондон, - и решение пришло само собой.
- Встань поближе, - командую я, пользуясь тем, что могу безнаказанно, на глазах у всех, притянуть его к себе за талию. Плевать на косые взгляды и наверняка затаившихся неподалеку репортеров, потому что через секунду мы аппарируем.
- Ну и что это за лес, Поттер? – осведомляется он, скептически осматривая местность.
- Сент-Джеймсский парк.
Только бы он не начал издеваться насчет названия. Я не нарочно, честное слово, просто все говорят, что это одно из красивейших мест в Лондоне, и захотелось посмотреть. Северус великодушно пропускает замечательный повод съязвить мимо ушей, вместо этого он, забавно сморщив нос – да, именно забавно, главное, не ляпнуть при нем такое, - говорит:
- Отлично. Будем кормить лебедей и уток?
- Нет, развлекать народ дешевыми фокусами. Тебе знакомо значение слова «гулять»? Ходить по аллеям, дышать свежим воздухом, сидеть на берегу озера.
- В компании орущих маггловских детишек и их мамаш, а также восхищенных туристов.
- Хочешь, я всех разгоню?
- Это статья и Азкабан.
- Значит, не всех, только самых беспокойных.
Северус не успевает перехватить мою руку, и я быстро произношу: «Repello Muggletum». Силу вкладываю такую, чтобы заклинание по площади охватило целый парк. Теперь все, кто не любит тишину, вспомнят о срочных делах, а те, кто только собирался прийти, резко передумают.
- Поттер! Сейчас сюда явится отряд авроров.
- С ними договоримся. Я же Гарри Поттер, и Кингсли меня очень хорошо знает.
- Министр Шеклболт, Поттер, - поправляет меня Северус и с удивлением смотрит, как я истерично хихикаю. – Я сказал что-то смешное?
- Прости. Я в школе никак не мог назвать тебя «сэр» или «профессор». Дамблдор все время меня поправлял.
- Элементарное неуважение, Поттер.
- Может быть.
Может быть, я не спорю, но, так или иначе, я всегда его выделял из преподавателей. Ладно, забыли. Я не стану углубляться в тему, не хочется испортить хороший день.
От яркого солнца больно глазам, и я все время жмурюсь.
- Поттер, тебе стекла в очках не затемнить?
- Нет уж, спасибо, я и так ничего не вижу.
Но, собственно, мне и не надо. Когда он рядом со мной, я не боюсь споткнуться о бордюр или задеть выступающие из земли древесные корни. А их тут, надо сказать, в избытке.
Наконец мы сворачиваем на аллею, где древние вязы заслоняют солнечный свет. Хорошо, Боже, как хорошо… И тут со стороны пруда доносится истошный нечеловеческий вопль. Потом еще раз.
- Кого-то пытают? – левая бровь Северуса взмывает вверх, и он уверенно направляется к источнику криков.
Рядом с огромными ивами на берегу стоит скамейка, и на ней, протягивая руки к ветвям, балансирует в общем-то приличная на вид старушка. Но вопли издает вовсе не она, а намертво вцепившийся в иву кот. Серый, большой и пушистый, со шлейкой на груди.
Первый порыв – сказать «Акцио», а старушку потом заобливиэйтить, вот только подозреваю, что такого мне точно не простят, и лето я проведу в Азкабане. Ничего не попишешь, буду действовать маггловскими методами. Мы подходим ближе.
- Добрый день, - старушка подскакивает при звуке моего голоса, - вам помочь?
Я подаю ей руку и осторожно спускаю со скамейки.
- Ох, молодой человек, как хорошо, что вы здесь оказались! – старушка, кажется, вне себя от радости. – Понимаете, мой Томми всегда был таким смирным, не знаю, что на него нашло, как будто взбесился. Выскочил из рук, залез на дерево. Мы каждый день сюда ходим, смотрим на уток, а сегодня…
- Да, я понял, я сейчас его сниму, - мягко прерываю я поток душевных излияний. Оборачиваюсь, смотрю на Северуса – тот возводит глаза к небу, качая головой.
Я подхожу к иве, оцениваю фронт работ. Высоко забрался котяра, видно, что-то здорово его напугало. Может, когда я накладывал заклятье, он почувствовал магическую волну? По-моему, животные к такому чувствительны.
Пока я лезу вверх, краем уха слушаю старушку, тщетно пытающуюся разговорить Северуса.
- Кошки вообще таинственные созданья, не правда ли? Иной раз смотрю на него и чувствую, что он все понимает, может, даже мысли читает…
Северус меня убьет, когда я спущусь. Или, если я не потороплюсь, пристукнет старушку.
- Томми, сукин ты сын, - шепчу я злобно, сверля глазами наглую серую морду, - иди сюда, скотина!
Все равно не могу дотянуться, не хватает каких-то пары дюймов. Эх, была не была, надеюсь, никто не заметит.
- Accio ублюдочный Томас.
С душераздирающим шипением он влетает мне прямо в руку, и я поудобнее перехватываю шлейку. Подальше от острых когтей.
Старушка под деревом не умолкает. От достоинств семейства кошачьих она плавно перешла к моей скромной персоне.
- Такой красивый мальчик, да еще добрый, любит помогать людям, другой бы мимо прошел и не задумался. Сэр, поверьте, вам очень повезло с сыном.
Полный абзац. Я еле успеваю ухватиться за ветку, руки внезапно слабеют. У меня глюки или Томас все-таки смотрит на меня с жалостью? Гм, дружище, можешь попрощаться со своей хозяйкой. А мне пора придумать отговорку для аврориата на тему: «Почему в парке поставлены магглоотталкивающие чары охренительной мощности и убита пожилая леди?»
Как ни странно, когда я спускаюсь, леди еще жива. На лице у Северуса непередаваемый букет эмоций, кулаки сжимаются, явно в надежде сомкнуться на шее старушки.
- Томми, нехороший мальчик! – она бережно принимает кота на руки и расплывается в счастливой улыбке. – Спасибо, огромное спасибо, дорогой юноша…
- Всего хорошего, - выплевывает вышедший из себя Северус, таща меня за собой подальше от радостной старушки. Я хохочу в голос, тычась носом в его плечо на ходу.
Безлюдным парк мне нравится гораздо больше. Можно в свое удовольствие пошугать уток, покормить пойманной (не без помощи Акцио) рыбой пеликанов, поцеловать уворачивающегося Северуса, прижав к стволу ивы.
А потом ходить до посинения по дорожкам и среди деревьев, болтая о всякой чуши, которая приходит ко мне в голову в чудовищном количестве.
- Слушай, а есть такое зелье, чтобы вызвать дождь? – мне вспомнилась гравюра с изображением двух ведьм, помешивающих варево в котле, в то время как над ними собираются тучи.
- Спроси у Лонгботтома.
- Я серьезно!
- Да и я не шучу. Сомневаюсь, что есть предел его таланту создавать новые фантастические составы.
Минуту идем молча.
- А что ты делал в свободное время, когда преподавал в Хогвартсе?
- Тебя же не интересуют увлекательные собрания у Лорда?
- Я не об этом. Ну, читал, варил экспериментальные зелья.
- Читал, варил, ловил безмозглых студентов по ночам, следил за одним балбесом, который постоянно умудрялся находить приключения на свою задницу.
Балбес – это, разумеется, я. Вернее, не так. Я, разумеется, балбес. У Северуса это звучит почти как ласковое слово. Мне нравится.
- Пока не забыл: что вы собрались делать со Свинкой? – Тед ее так и называет – Пигги, ей очень подходит.
- Тед решил, что побритая она будет смотреться лучше.
- Господи. Ты его отговорил?
- Зачем? Ребенок познает мир. Я сказал, что зельем намного удобнее, чем бритвой.
Если он в пять лет так познает мир, то к его одиннадцати я поседею. И, совсем уж откровенно, Северус его немногим лучше. Угробят они меня вдвоем.
Мы выходим на лужайку, залитую весенним солнцем, усыпанную мелкими белыми цветами. Трава кажется мягкой и пружинящей, а у меня уже просто отваливаются ноги.
Северус предложение отдохнуть принимает, но без особого энтузиазма.
- Даже не мечтай, Поттер, прямо на земле мы сидеть не будем, - упрямо говорит он, не слушая моих возражений, и после взмаха палочки под деревом появляется шерстяной плед.
Я стаскиваю надоевшие кроссовки, блаженно вытягиваюсь, примостившись головой на его коленях. Северус осторожно снимает с меня очки и кладет их куда-то в сторону. Что-то на солнце меня разморило: я зеваю, рискуя вывихнуть челюсть, устраиваюсь удобнее и проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь я от медленного скольжения губ по моей щеке.
- Сев... – я поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом. Подобные моменты, с его – не моим – проявлением нежности, я могу пересчитать по пальцам.
Северус чуть отстраняется, а потом жадный рот прижимается к моим приоткрытым губам. Я впускаю его, чувствуя, как убыстряется биение сердца, пока мы сплетаемся языками, и Северус проводит ладонями по моим ребрам, спускаясь к низу живота.
- Что, прямо здесь? – шепчу я, когда мы отрываемся друг от друга.
- Испугался? – от ноток в его голосе по позвоночнику прокатывается сладкая дрожь.
Нас могут увидеть, причем не столько магглы, сколько опомнившиеся авроры – вряд ли в центре Лондона колдовство такого уровня пройдет незамеченным. Я могу это сказать, но не хочу. Черта с два я сделаю что-нибудь, что его остановит, когда он сам, сам, захотел меня. Обычно я лезу с объятиями, поцелуями и прочей ерундой.
- Может, хоть заглушающее поставим? – робко предлагаю я, тут же вскрикивая, словно в подтверждение, от сильного укуса в плечо.
Он качает головой.
- Нет. Мы просто будем вести себя как можно тише, - он расстегивает пуговицы на моей рубашке, одну за другой, не забывая время от времени касаться губами моей шеи, - понимаешь, Гарри? Совсем тихо.
Я не выдержу. Не получится. Перед глазами туман, кажется, я даже отвечаю что-то, помогаю снимать мои джинсы, тянусь руками к его ширинке. Я заставляю Северуса сесть спиной к дереву, сажусь сверху, лицом к нему, он бормочет какие-то заклинания – очищающее и еще одно, я не разобрал – а потом мое сознание отключается.
Я судорожно вцепляюсь в его плечи, приподнимаясь и опускаясь, слушая сбивчивое горячее дыхание возле своего уха. Я не кричу, но в последний момент, когда контролировать себя уже не получается, у меня вырывается громкий стон. Северус больно впивается ногтями в мою спину.
- Я же сказал, тихо, - шепчет он, стискивая меня, и мое тело пронзает судорогой. Через несколько секунд я обмякаю, распластавшись на нем, положив подбородок ему на плечо.
- Мы совсем свихнулись, - беззлобно замечает Северус. Сбрасывать меня на плед он не торопится. – Днем, посреди парка, как будто нам по пятнадцать лет.
- Свихнулись, ты прав.
Я аккуратно приподнимаюсь и смотрю на него.
- Гарри, ты в курсе, что у тебя все щеки мокрые? – тихо говорит он, проводя ладонью по моему лицу. Я перехватываю руку, целую кончики узких длинных пальцев. Соленые.
- Ничего. Это бывает. Бывает.
Оказывается, пока я отсыпался, на солнце набежали тучи. Парк смотрится угрюмо, и мы молча уходим, сняв заклятье. Едва добираемся до мемориала королевы Виктории, как начинается ливень.
- Вот тебе твой дождь, Поттер, радуйся.
Теплый, капли текут за шиворот рекой. Вдали полыхает молния.
- Северус, настоящая весенняя гроза! – откуда взялось ликование в моем голосе, я не знаю. Северус его, понятное дело, не разделяет.
- Не собираюсь простужаться, - он вытаскивает палочку для аппарации.
- Конечно, нет, - я льну к нему всем телом, ловлю подозрительный взгляд. – Ведь мы, когда придем домой, сразу снимем всю одежду. Ты не против?
Можешь не отвечать. Все будет, как ты хочешь. Только если ты хочешь.
Северус улыбается, в черных глазах на дне пляшут чертенята.
- Как пожелаете, мистер Поттер, - он обхватывает меня одной рукой крепко-крепко. - Apparate.
