Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Ганнибал Лектер, студент колледжа Крайст-Чёрч, начинающий художник и пр., и пр., впервые встретил Уилла Грэма на вернисаже «Реализм или сюрреализм» в Оксфорде. Уилл Грэм стоял перед его картиной «Весенняя Флоренция» и пил вино.
— Стоящая вещь?
— Алхимическая, — отозвался Уилл, и было непонятно, одобряет он картину или нет.
— В другом зале есть американские примитивисты, Хоббс…
— Да, и есть отличная пародия на примитивизм — «Полуденная жатва».
Ганнибал Лектер взял с подноса проходившего мимо официанта бокал вина.
— Куратор выставки, Кроуфорд, считает, что ту картину написал Хоббс.
— Он ничего не понимает, — отмахнулся Уилл Грэм. — Все же другое, почерк, мазок, цвета…
Уилл продолжал говорить, а Ганнибал не мог оторваться от его беспокойного лица и умных глаз.
— Уилл, признайтесь, а вы сами не рисуете? — спросил Ганнибал, когда тот закончил искусствоведческую лекцию.
— Нет. С чего вы взяли?
— Вы неплохо разбираетесь в технике, светотени, понимаете общий замысел даже там, где он в зачаточном состоянии. Вы не можете не рисовать сами.
— Мне нечего выражать, поэтому я… назовем меня ценителем тех, кому есть что показать.
— Из нас двоих мог бы получиться совершенный человек, Уилл.
— Неужели?
— Ту картину нарисовал я.
— Поздравлять не с чем.
— И эту тоже я.
Теперь-то Ганнибал получил все внимание Уилла.
— Вам не нравится примитивизм, и той работой вы высмеяли его, хотя вас никто и не понял.
— Мне смешны их восторги. Кроуфорд считает, что я ищу свой стиль, но он не понимает, что…
— Что вы его уже нашли. Все же это очень тяжело, быть непонятым…
— Вы же поняли.
Уилл улыбнулся широко и безмятежно.
— Хотите улизнуть? Я бы мог показать вам другие свои работы, их я еще никому не показывал.
— Здесь только одна стоящая картина, так что я за. Вы живете один?
— К счастью. Хотя у меня часто бывают гости. Довольно испорченные друзья. Надеюсь, вас это не пугает?
— Нет. Уравновешу их своей праведностью.
— Уилл, только не говорите мне, что вы еще девственник. С такой-то внешностью? Не разыгрываете?
Уилл повернулся к Ганнибалу:
— Хотите стать моим Мефистофелем?
Недвусмысленное предложение опалило, но Ганнибал позволил себе только улыбнуться:
— Очень хочу.
Картины, вино и — наконец-то! — в гостях не идиот, а человек, с которым можно обсудить Ренессанс и классическую школу. Тонкий ценитель с хорошим вкусом и эрудицией.
— У вас часто встречается рефрен — прощание с Патроклом. Есть какая-то история с грустным финалом или вы заранее драматизируете свою жизнь ради искусства?
— Зависит от вас, Уилл.
Ганнибал взял его ладонь, поднес к своему лицу — и, прежде чем прикоснуться губами, понюхал.
Уилл замер в кресле, но не оттолкнул. Поэтому Ганнибал, не отрываясь от ладони, присел на подлокотник. Уилл потрясенно смотрел и боялся даже дышать, и глаза его заволакивал столь притягательный туман.
— Давно пора расширить ваши горизонты, Уилл. Возможно, после этого у вас появится, что показать миру.
Ганнибал щекой прислонился к щеке, вдыхая терпкий, ни с кем не сходный запах — запах, от которого кружило голову, как от вина хорошей выдержки.
— У вас контрастное лицо, Уилл. Темные кудри и серые глаза. Вы знаете, что серые глаза в Британии — редки?
Он говорил все это, лаская пальцами, губами и языком кадык и шею, скулы, нос и мочки ушей.
— У вас красивый лоб, Уилл. Ах, если бы я был скульптором.
Уилл тяжело дышал, виски его взмокли.
— На нас много одежды, — хрипло выдохнул он.
Осторожно, одну за другой, они расстегнули пуговицы рубашек (пиджаки и жилеты давно висели в углу на мольберте). Ганнибал долго водил подушечками пальцев по ключицам и соскам Уилла, пока кожа того на руках не покрылась мурашками, а сам Уилл не потянулся в объятия, пытаясь губами найти губы Ганнибала.
— Безжалостный садист.
— Художник. И вы мой шедевр, Уилл.
Поцелуй был похож на волны Атлантики перед штормом. Их обоих накрыло с головой, и чем сильней тонул Уилл, тем больше погружался в него Ганнибал.
Уилла в буквально смысле трясло, пока Ганнибал стягивал с него и себя все лишнее. Впрочем, ботинки и носки Уилл сбросил сам.
— На кровати будет удобнее, как вы считаете, Уилл?
Они перешли на кровать, легли боком друг к другу.
— Повторяйте, Уилл.
Ганнибал довольно сильно обхватил его член двумя пальцами, чуть ниже головки. Другую руку поднес к лицу Уилла, проведя большим пальцем по губам.
— Твой член, Уилл, он такой же шелковистый, как твои губы.
Уилл выдохнул сквозь зубы, когда Ганнибал стал двигать пальцами вдоль члена.
Уилл дотронулся пальцами до губ Ганнибала, невесомо, как крылья бабочки. И этими же пальцами он провел по головке члена и уздечке, прежде чем крепко обхватить.
— Быстро и беспощадно? — Уилл не сказал, а горячим воздухом обжег ухо Ганнибалу.
В глазах поплыло — сказалась ударная доза вина и Уилла — и Ганнибал вновь прислонился щекой к щеке, немного потерся, вызывая у Уилла сдавленный стон.
Они грубо дрочили друг другу, задыхаясь от ритма и накатывающего удовольствия.
Уилл немного подпортил момент — развернул лицо Ганнибала за подбородок, впился своими шелковыми, медовыми, умопомрачительными губами и добил языком.
Кончили они секунды через три, бурно выплескивая живительную влагу в руки друг друга.
— Если оттягиваешь финал, Уилл, слаще наслаждение, — отдышавшись, проговорил Ганнибал. — Поэтому или целуйся, или дрочи, но не смешивай.
И, глядя в затуманенные глаза, поднял испачканную ладонь и стал вылизывать ее, с удовольствием глядя, как румянец окрашивает лицо Уилла.
— Мы повторим еще раз сегодня, Уилл. И ты сам поймешь это искусство.
