В Косом переулке поступил в продажу детский набор "Юный Люциус". В него входят: резиновая дубинка с набалдашником в виде змеи, белый парик и коробочка, в которой якобы хранятся "умнейшие мозги, красивейшая внешность и чистокровность".
Гермиона вошла в Большой зал и неторопливо огляделась. Да, все в порядке. Все именно так, как и должно быть. Смотрится просто изумительно. Множество покрытых инеем рождественских елей и пышных гирлянд из омелы и остролиста, с потолка падает чудесный волшебный снег – сухой и теплый. Детям должно понравиться.
Она ни в коем случае не должна показать своё настроение трём первокурсникам, с которыми она сегодня в замке практически одна. Это просто поручение. Как и множество других. И она прекрасно с ним справится. Потому что она – староста школы. Потому что идет война. И потому что обремененный множеством более важных забот Дамблдор на нее рассчитывает. А еще потому, что совершенно ничего сложного в этом нет.
- Я думаю, что сначала мы с вами споем рождественский гимн! – ее радостный голос громко звучит под сводами зала, и дети перестают боязливо жаться друг к другу. – А потом начнем наш пир!
Она весь день приводила в порядок Большой зал. Она сделала его таким, каким помнила в свое первое Рождество. На втором курсе. Они встречали его здесь, с Гарри и Роном. И не могли думать о празднике, потому что в туалете на третьем этаже кипело оборотное зелье.
«Как давно это было, - отрешенно думает она. – Эта ерунда казалась такой важной…»
- Не волнуйтесь так, мисс Клеманс. У вас все получится.
Четыре высоких голоса старательно выводят рождественский гимн. Петь никто здесь не умеет, и дети постоянно задыхаются, испугано глотая воздух. Это было бы незаметно, будь их побольше. Или смешно, будь это в любое другое время.
Гермиона старается не меньше первокурсников. И улыбается. Детям должно быть весело.
- Смотрите, сколько у нас хлопушек! В каждой для вас есть сюрприз.
Это займет их на какое-то время. Гермиона оглядывается. Сегодня утром, украшая самую большую пихту, она слукавила. Ведь все равно никто не заметит. А если и заметят, так они же совсем дети, они не поймут.
Не поймут, что вон та рыжеволосая кукла, гордо восседающая на одной из верхних веток, – это Рон. А весь взъерошенный, верхом на черном драконе – Гарри. На этой елке есть все. Абсолютно все, о ком она вспоминала за этот бесконечный день.
Вон Тонкс с Люпином. Держатся за руки, как и в тот миг, когда она впервые увидела их вместе и поняла, что это судьба.
Чуть левее – Флер и Билл. Она не смогла заставить себя соблюсти достоверность, и Билл тоже получился таким, каким она увидела его впервые, много лет назад. А близнецы с другой стороны. Отсюда, с директорского места за учительским столом, их увидеть нельзя, но ей достаточно знать, что они там есть.
И не только они.
На этой елке есть и МакГонагалл, и Дамблдор. Даже Колин Криви, профессор Снейп и ее собственные родители. Все, кого бы она хотела видеть сейчас рядом.
- Не торопитесь так, мистер Корнер. Не забудьте, нас еще ждет рождественский пудинг.
Завтра все будет по-другому. Завтра вернется Гарри. А к Новому году, может быть, и Рон.
Завтра МакГонагалл отпустит ее домой, к родителям. Правда, только на два часа, но она твердо обещала, что отпустит.
Завтра можно будет отправиться в Лондон, а если даже и нельзя, то это ничего. У нее еще много времени. Очень много времени, чтобы все успеть.
Все это будет завтра. А сегодня здесь должно быть весело. Потому что детям, которые сидят сейчас за этим столом, будет намного хуже, чем ей, если она позволит грусти и тоске проникнуть этой ночью в зал.
Она следит, чтобы не затухал разговор, и первокурсники не переставали смеяться. Она даже ничего не сказала, когда они, забыв про нее, вскочили со своих мест и, поносившись какое-то время по залу, выбежали в коридор. Их визгливый смех быстро затих, потерявшись в бесконечных переходах замка, и Гермиона, встав из-за стола, подошла к елке.
Она не заметила, как наступило завтра.
