Что такое "клинит на поттериане"?
Играем в "шляпу". Водящий объясняет слово "сливочное...."
И пока все наперебой кричат "масло", я ловлю себя на том, что у меня первая и единственная ассоциация - "пиво".
«Если сидеть тихо-тихо, то можно услышать шорох крыльев бабочки». Так сказала мне когда-то бабушка Молли. Видимо, я сильно шумела и она просто хотела, что бы я помолчала хоть несколько минут.
«Если при этом как следует замаскироваться, то можно увидеть что-то необычное, интересное или нужное. Это будет – секрет, то есть наблюдение, или засада. Разведка, в общем ». А это уже папочка. С тех пор игра «в разведку» стала моей любимой игрой.
До Лондона ехать еще больше часа. И я сейчас «в секрете». Я «замаскировалась» в обычную девушку-старшеклассницу, едущую в поезде к отцу на каникулы. Узкие джинсы, цветные кеды, белая маечка, клетчатая рубашка, рюкзак с круглыми значками и плюшевым зайчиком.
Книга в руках – это тоже для маскировки. Как будто читаю, но на самом деле я наблюдаю за тем, что происходит вокруг.
В окне мелькают дома из потемневшего красного кирпича, зеленые пустоши, пологие холмы. Народу мало. Пока ничего интересного. Ну, разве что эта странная парочка. Чуть старше меня. Неформалы. Кольца, пирсинг, тату.
Он вытянул ноги на соседнее кресло, откинулся, положив руки за голову и замер в блаженной позе. Она чуть склонилась над ним и водит по его лицу кисточкой шарфа. Он счастливо улыбается, жмурится, как сытый и довольный кот. Она тоже счастлива, и столько нежности в ее глазах, что с избытком хватило бы на всех, кто едет с нами в поезде.
Я незаметно наблюдаю за ними, и не могу понять, что со мной происходит. Что-то копошится в душе, зависть? Нет. Что-то теплое и тревожное, какой-то отзвук прошлого, как будто это уже было. Я уже где-то видела, это счастье, эту нежность, это блаженство…
Где? Когда?
Точно, видела.
Конец первого курса. Тихий летний день на берегу Хогвартского озера, ученики облепили прибрежный холм и занимаются кто чем. В основном, готовятся к экзаменам. Мы с подружкой бежим по тропинке вниз, со стопками книг и рулонами пергаментов в руках. Взгляд цепляется за яркую желтизну. На траве мантия, подкладкой вверх. На ней здоровый парень, глаза закрыты, руки под головой, подбородок, потемневший от щетины, задран кверху. Рядом девчонка, лежит на животе, опершись на локоть, длинные волосы свисают на одно плечо. Кончик школьного пера щекочет его нос. Он морщится, сейчас чихнет, но ему так хорошо, что и без волшебства понятно, что он чувствует.
Густой вязкий ком беспокойства не распался. Что-то еще, еще раньше. Сморщенный нос, синее летнее небо, заросший цветами холм…
Я сижу в «засаде». Серый валун скрывает меня от всех, а пучок травы на голове делает «невидимой». Это я так замаскировалась, мне лет пять или шесть. На ромашке пестрая бабочка. Я хочу услышать, как шуршат ее крылышки. Но разве эти мальчишки дадут посидеть в тишине? Альбус и Скорпиус носятся по округе, орут во всю глотку, они запустили в небо воздушных змеев, и сейчас соревнуются, чей выше. Наш папа и отец Скорпиуса здесь же, недалеко. Я их вижу из «засады». Папуля растянулся на спине, жмурится от солнца, руки под головой, счастливая улыбка. Тонкий стебелек травы скользит по его лицу.
Я вспомнила, в чьих глазах я видела столько нежности.
