С тех пор, как за ними закрылась дверь мастерской, мальчик не проронил ни слова, и Северус наконец-то получил возможность спокойно обдумать происходящее: внезапно опустевшие улицы, Министр в захолустном трактире, расстроенное лицо мисс Когвилл… Впрочем, у последней могли быть и личные неприятности, а вот оборвавшийся в самом разгаре праздник… Только напуганные люди так быстро расходятся по домам.
— Что это? — остановился Гарри, прислушиваясь.
С окраины города, где раскаленные на солнце крыши казались вплавленными в скалу, доносился рев как минимум десяти драконов.
— У нас еще есть время, — сверился с часами мальчишка. — Мы можем пойти посмотреть?
Северус скептически на него глянул.
— Я пойду. Увидимся в поезде, профессор, — пожал плечами Гарри.
— Разве я сказал нет, Поттер? — вздохнул Северус. — Идемте.
— Всего лишь горный водопад, — констатировал он, глядя как из-под влажного уступа, на котором они стояли, низвергаются резвящиеся на солнце потоки воды.
Пронизанный мельчайшими брызгами воздух, преломляясь в солнечных лучах, резал глаза.
— Это волшебно! — завопил Гарри, стараясь перекричать шум. — Отсюда видно море!
Блестящая полоса у самого горизонта почти сливалась с ослепительно-голубым небом. Здесь дул ветер, и вместе с долетающими до них каплями он освежал голову и мысли.
— Отойдите от края, Поттер! — от перенапряжения связок Северус снова раскашлялся.
— Вы в порядке? — мальчишка обернулся, стоя на самом краю скользкого обрыва. Линзы круглых очков покрывала паутина из брызг.
— Сонорус. Отойдите от края, я сказал!
Гарри криво улыбнулся. Северуса опять пронзило странное чувство узнавания — где-то он уже видел эту ухмылку.
— Со стороны может показаться, что вы за меня волнуетесь, сэр, — сказал мальчик. У него хватило мозгов так же воспользоваться заклинанием, усиливающим громкость голоса, и перестать орать, словно болельщик на стадионе.
— Не собираюсь соскребать ваши останки с камней.
— Я так и думал, — он демонстративно сделал два шага назад от опасного края. — А где Алендор?
— Поттер, я похож на карту? Мне известно не больше вашего.
Он подошел к мальчишке, стараясь смотреть вперед, а не вниз. Станция Гиртаун осталась с другой стороны города мастеров, и, насколько хватало глаз, вокруг простирался темно-зеленый ковер, кое-где пестрящий маленькими домиками и синими точками-озерами. Вероятно, какой-то из поселков и был их следующей остановкой.
— В любом случае, это не имеет для нас значения, раз поезд прибудет туда ночью.
Пока Гарри, засунув руки в карманы, рассматривал равнину, по которой им предстояло ехать, внимание Северуса привлек знакомый символ: знак Гриндевальда, высеченный на выступе скалы, породившей водопад. В памяти всплыл образ маленькой девочки, обнимающий гриву косматого волка. «Мы никогда тебя не забудем…»
— Идемте, Поттер, — он развернулся и быстрым шагом направился в сторону платформы.
Их ждал все такой же пустой, плавящийся от жары, перрон. Благодаря железнодорожной магии, с которой Северус не был знаком, в купе сохранялась живительная прохлада: мальчишка, не дожидаясь отправления, забрался на свою полку и уставился в книгу Флеминга. Северус повесил сюртук на вешалку, достал из портфеля труд Людвига Бораго и обрывок пергамента, на случай, если понадобится сделать заметку, и тоже углубился в чтение. Поезд дернулся: каменный город остался позади.
То, что книга никак не поможет ему справиться с последствиями Филиуспатрем, стало ясно почти сразу, но не зря Бораго был гением зельеварения — глубина размышлений автора поражала, и Северус с наслаждением проглатывал страницу за страницей. В Хогвартсе на настоящее чтение не хватало времени, и порой он мечтал о возможности вот так полежать с книгой. В тишине и покое…
— Пойдете ужинать, сэр? — свесился со своей полки мальчишка.
Конечно же в момент, когда он почти решил в уме сложное уравнение с ингредиентами, массы которых усыхали при соприкосновении с воздухом.
Северус с трудом оторвал взгляд от книги и посмотрел на время. Восемь вечера.
— Пожалуй.
Они в молчании дошли до вагона-ресторана: шумно, все столики заняты, только один у окна как раз освободился. Мимо них протиснулся грузный волшебник в сером костюме и заговорщицки подмигнул с безумным выражением лица. Северус вопросительно приподнял бровь — Гарри развел руками, всем своим видом выражая: «Я же говорил». Солнце мягко краснело, заваливаясь за макушки деревьев и поджигая золотым огнем все, чего касались ласковые лучи. Даже в отполированной сахарнице отражался маленький алый диск.
Мрачный эльф со стуком поставил перед ними тарелки с ужином: тушеные овощи и жаркое.
— Никогда не видел, чтобы вы ели мясо, профессор, — заметил Гарри. Кончики воинственно торчащих волос полыхали вместе с закатом. Северус пожал плечами:
— У меня нет предпочтений. В детстве у меня была другая пища, я выбираю то, что привычно.
— Понимаю, — кивнул Гарри. — Меня Дурсли тоже не баловали. Когда в Хогвартс попал, все боялся, что мне скажут, что я слишком много ем.
— Вот как?
— Угу, — мальчишка придирчиво осмотрел уже наполовину опустевшую тарелку. — С логикой у них всегда было не очень. Много есть не давали, а злились, что я слишком худой. Если их это раздражало, зачем было устраивать мне эти голодовки? Впрочем, они хотели как лучше. Пускай по-своему… Но тогда я все мечтал, что кто-то придет и заберет меня, — продолжал он с набитым ртом. — А потом вырос.
Северус со страхом посмотрел на него, опасаясь увидеть в зеленых глазах вопрос, который мучил с тех пор, как он узнал в каких условиях рос мальчик: «А где был ты в это время?»
Но взгляд из-под лохматой челки был устремлен на его ужин.
— У вас остынет, сэр. Миссис Уизли говорит, что горячее вкуснее. Хотя по мне, любая еда хороша, если она есть.
— В самом деле, — согласился он, отогнал бесполезные сожаления и взялся за вилку.
Мальчишка уставился в окно на набежавшие тучи: тяжелое свинцовое одеяло, наброшенное на закат, наливалось дождем. Воздух, сквозящий в приоткрытую форточку, пах лесом и предгрозовой сыростью.
— Я забыл сову!
От неожиданности Северус чуть не подавился.
— Где?
— Отправить сову Уизли! — мальчишка с расстроенным видом вцепился себе в волосы. — Хагрид может попытаться попасть на территорию школы. Там остались его соплохвосты…
— Уверен, ничего не случился с вашим Хагридом. Отправите в Литл-Оул. Там целый совиный питомник к вашим услугам.
На лице мальчика застыло такое тревожное выражение, что Северус не выдержал:
— Все будет нормально, Поттер. Там достаточно людей, которых волнует судьба вашего друга. Вы ошибочно полагаете, что умнее всех…
Гарри хмуро на него глянул, но промолчал.
— Если вы допили чай, то можем идти, — подытожил Северус. Свою чашку он забрал в купе.
Остаток вечера провели за книгами. Северус делал закладки в заинтересовавших местах, а последние полчаса просто смотрел на чуть подрагивающие строчки, прислушиваясь к шороху страниц на верхней полке. На какое-то одно, очень маленькое мгновение, показалось, что так было всегда: мчащийся сквозь темноту поезд и вихрастый мальчишка рядом. Он отрицательно покачал головой, возвращаясь к закладкам.
— Сэр, — позвал Гарри, зевая. — А вы знаете, что сок «Живых камней» может при необходимости заменить кроветворное зелье?
— Литопсы давно вывелись, — не отрываясь от книги, прокомментировал Северус.
— А почему их не выращивают искусственно?
— Это уже вопрос к профессору Спраут. Ну или к Лонгботтому.
Абсолютно неспособный к зельеварению, юноша и впрямь нашел себя в травологии: Помона не склонна преувеличивать заслуги студентов, но о Лонгботтоме в учительской слышали почти на каждой перемене. Что ж, он проявил себя в последние годы, и Северус искренне желал ему удачи где бы то ни было, главное, чтобы подальше от лаборатории.
— Что смешного, Поттер?
— Невилл был бы счастлив услышать такое от вас, — сонно сказал мальчик.
Дождь оставлял косые полосы на окне, стремясь проникнуть в приоткрытую форточку, соревнуясь с колесами в ритмичности убаюкивающих звуков. В купе посвежело. Время сна.
Мальчишка долго ворочался в темноте: затих лишь после того, как Северус пригрозил обездвиживающими чарами. Тот угомонился, но стук в дверь окончательно разбудил Северуса.
— Вы слышали? — шепотом спросил Гарри.
— Да. Встаньте так, чтобы вас не было видно из коридора, когда я открою.
Долгие годы, проведенные на острие между жизнью и смертью, научили: осторожность не бывает лишней.
Готовый ко всему, он выглянул в коридор, освещенный тремя зачарованными факелами. Никого, если не считать теней, танцующих на стенах под ритмы колес.
Мальчик зажег свет, а Северус, оглядев их хлипкую дверь, наложил на неё охраняющие чары. Гарри одобрительно кивнул:
— Так спокойнее. Что это, останавливаемся? — он пересел поближе к окну. — Похоже, что Алендор.
Поезд и впрямь замедлял ход, подъезжая к освещенной редкими огнями платформе.
— Нокс, — пробормотал Северус. Теперь их купе ничем не выделялось среди таких же темных и спящих.
— Кто-то садится в поезд, — Гарри шепотом комментировал происходящее за стеклом. — Не могу разобрать.
Он почти прилип носом к окну, но судя по недовольному пыхтению, виднее не стало. Спустя пять минут они снова были в дороге.
Мальчишка сидел, с ногами забравшись на вторую нижнюю полку. Северус тоже не спешил ложиться, глядя то в окно, то на блестящие темноте глаза Гарри, то на дверь.
— Может, будем спать по очереди? — тихо предложил мальчик. — В последний год мы часто так делали, двое спали, а я или Рон оставались сторожить.
Северус хотел сказать, что скорее уснет в яме с соплохвостами, но в этот момент в купе проник яркий луч света. Зазвенели осколки разбившейся колбы, а сама дверь, защищенная охранным заклинанием, просто осыпалась под воздействием неизвестного ему зелья.
— Авад…
— Петрификус Тоталус!
Неизвестный прервался на полуслове, раздался звук упавшего тела. Северус подошел к неподвижно лежащей фигуре: он наконец вспомнил её имя — Лорен Нотт, какая-то из старших кузин Теодора Нотта, выпустилась несколько лет назад с его факультета.
— Что будем делать? — Гарри оперся на дверной косяк, равнодушно разглядывая несостоявшуюся убийцу.
Захотелось задушить Альбуса голыми руками: что пережили эти дети, если семнадцатилетний подросток даже не вздрогнул, когда его в очередной раз попытались убить? Северус поглядел на мальчика и взял себя в руки. Молли права, война все еще здесь. А на войне нет места эмоциями.
— Нам надо узнать, кто ее послал. Будьте готовы, что она попытается снова напасть на нас.
— Что помешает ей аппарировать, если мы снимем с нее чары? Может, тогда заклинание «Табу», сэр?
Северус очень надеялся, что в его взгляде было уважения не больше, чем надо.
До того, как произнести отменяющее заклинание, он вгляделся в неподвижное лицо, пытаясь различить хоть что-нибудь в воспоминаниях девушки, но его встретила отрешенная пустота. Некогда серьезные серые глаза помутнели, в них появился ненормальный, фанатичный блеск, а черты лица исказились злой гримасой.
— Я не буду с вами разговаривать, — выплюнула она, как только получила такую возможность.
— Мы должны знать, зачем ты здесь. Не заставляй меня делать тебе больно, — почти попросил он.
Лорен усмехнулась и дотронулась до застежки мантии.
— Это портал, профессор! — встрепенулся Гарри, но портал, если это и был он, не сработал.
— Ублюдок, — прошептала Лорен.
Прежде, чем Северус успел её остановить, она сорвала с шеи незаметную под одеждой пробирку и опрокинула в себя густое черное содержимое. Характерный запах сырой земли заполнил купе.
— Окно, Поттер! — не узнал Северус собственный хриплый голос.
Пока мальчишка возился с форточкой, взгляд девушки уже потух. Глаза жгло: наверное, отравляющие пары попали… Меньше всего он хотел для своих учеников такой смерти. Далекий от глупой сентиментальности, Северус по-своему старался для них: следил за порядком, решал проблемы, пытался вложить в бестолковые головы хоть крохи настоящих знаний, в надежде, что они проживут жизнь лучше, чем сделал это он.
— Что… что это? — Гарри уставился на рассыпающееся землей и глиной тело убийцы.
— Яд, — губы еле слушались. — Кровавый зуб.
— Я думал, это вымершее растение… — мальчик замолчал, и Северус почувствовал, как ободряющая рука слегка сжала его плечо.
Не двигаясь, он смотрел, как Гарри трансфигурировал чашку в вазу, перенес туда останки и, дождавшись, когда они проезжали над очередным озером, разжал пальцы за окном.
Раздался тихий плеск, заглушенный нескончаемым стуком колес поезда, абсолютно безразличного к только что прервавшайся в нем жизни.
